Визуализатор истории

Когда выходец из армянской стамбульской семьи, совсем еще юный Ара Гюлер решил всерьез взяться за фотокамеру, никто не мог представить, что благодаря ему изменится лицо современной фотожурналистики. Сегодня Гюлер, прозванный «Оком Стамбула», едва ли не так же знаменит, как и его герои, — а ими были чуть ли не все великие люди ХХ века. Этим летом он в очередной раз приехал в Ереван, чтобы впервые лично открыть большую выставку своих работ под общим названием «Барев дзез» (здравствуйте).

***
Это мой четвертый визит в Армению. Я уже снял здесь практически все, что было возможно. Но то было еще в советское время. В этот свой приезд я побывал только в Ереване. А больше всего меня на этот раз поразила одна вещь — высота женских каблуков.

***
Я всю жизнь живу в Стамбуле. И это, поверьте, не мешало мне ходить в армянскую школу, свободно говорить по-армянски и вообще не забывать о корнях. Да и имя у меня, как нетрудно заметить, слишком армянское.

***
Никогда не планировал стать фотографом. Камера была для меня лишь игрушкой, хобби. С детства играл в театре, потом собирался идти в кино. Но однажды понял, что фотожурналистика поможет мне объездить много интересных стран. В 1950 году пошел работать фотографом в газету «Ени Истанбул», и все завертелось. В итоге, кстати, я действительно повидал чуть ли не весь мир.

***
В юности я баловался литературой, написал несколько рассказов и благополучно забыл об этом. Так, ничего серьезного. Однако, когда ты становишься известным, людям интересно все, что ты делал или делаешь. Так был напечатан сборник моих рассказов. Но писателем от этого я, конечно, не стал.

***
Точно не знаю, но, кажется, у меня в архиве где-то около 800 тысяч негативов. Если фотограф сделал за свою жизнь сто стоящих кадров, то он велик. Если меня будут помнить по двадцати-тридцати фотографиям, я буду считать это отличным достижением. Сервантес тоже, наверное, писал много, но мы все его помним благодаря одному «Дон Кихоту».

***
Фотография — это не искусство, она фиксирует настоящее, а искусство — это ложь. Может, и красивая, но ложь. Я понял это еще в детстве, когда много времени проводил за кулисами театра, в котором у моих родителей были друзья. Фотография — больше, чем искусство. Это одухотворенная летопись, визуальная история человечества. Только благодаря фотографии мы знаем правду. Историки, например, вкладывают в тексты свои предубеждения, эмоции и личные предпочтения, а фотография кристально правдива. Поэтому я говорю, что фотография — за гранью искусства, это — живая история.

***
Фотография лица может, конечно, быть названа портретом, но такое определение было бы неполным. Это больше, чем просто изображение лица. Это возможность показать статус человека, рассказать о его жизни.

***
Параджанов был моим другом. Его я снимал в Стамбуле. Уже сам процесс съемок был увлекательным, но еще более интересной была дальнейшая, самостоятельная жизнь той фотографии. Сергей взял несколько экземпляров — где-то что-то приклеил, что-то нарисовал, надписал, и получились его знаменитые коллажи, которые и прославили фотографию. Такого у меня никогда ни раньше, ни позже не было.

***
Я не мог не сфотографировать Сарояна. Но поймать его было, как оказалось, делом совсем не из легких. Сначала я долго искал встречи с ним в Америке, потом в Париже. Там мне это, наконец, и удалось. Открыв дверь квартиры, Сароян сказал, что его ограбили, и дома буквально ничего не осталось. И перед тем, как начать съемку, мы вместе отправились за покупками. 

Читайте полную версию в формате PDF